Можно ли жить, а не выживать. Почему мы не живем, а выживаем
Да, вот вспомнилось не вдруг это выражение знакомого деда из сельца Токма Катанского района, у которого мы квартировали несколько дней, выйдя из тайги, с промысла. И ожидая со своим товарищем (тоже, как и я, охотоведом) вертолёта, который должен был доставить нас в Ербогачён. А уж оттуда, самолётом, мы полетим в Иркутск! Такой большой, весёлый, шумный, после двух месяцев тайги, город! В родную «альма-матерь», как говаривали студенты охотоведческого факультета…
Семидесятые годы прошлого века. Древность-то какая!
Нам, молодым, крепким парням – преддипломникам, казалось тогда, что вся наша жизнь впереди – лишь нескончаемая вереница побед, азартных приключений, счастья. Фарта, одним словом. Как и было до сих пор. И дед, которому было тогда столько же, сколько мне теперь – чуть за шестьдесят, виделся поэтому если уж не шерстистым носорогом, вытаявшим где-то из вечной мерзлоты, то замшелым таёжным пнём точно. Казалось, он совсем ничего не понимал в этой весёлой штуке по имени жизнь, не чувствовал её карнавального разноцветья.
Впрочем, надо отдать ему должное, он ни на что не жаловался. Хотя на вопрос: «Как жизнь?» неизменно отвечал: «Не живём, а выживаем помаленьку…».
Вы, что же, разве пенсию не получаете? - спрашивал я его порой.
Как не получать – получаю, - охотно отзывался он. Двадцать семь рублёв, как колхозник. Я ведь из Аларского района. Там жил и работал. А сюда, на чистые воздуха, из-за болезни жены мы перебрались. Да только ничё ей не помогло…
На этом он обычно умолкал. Да мы его особо и не расспрашивали ни о чём. Иные темы занимали нас…
Сейчас, как и тот дед, я пенсионер и вдовец… Правда, до ухода жены в мир иной я не ощущал этой отвратительной ухмылки нищеты, которую чувствует в нашей стране, наверное, каждый пенсионер.
Жена заведовала, пожалуй, самой большой лабораторией в Лимнологическом институте и получала, по-видимому, неплохо. Во всяком случае, за телефон, за квартиру, электроэнергию платила она. И я даже не знал, сколько всё это стоит. Хотя и ворчал порою, что за жильё наше вообще бы платить не надо, как за предаварийное…
Дом наш стоит в центре города, можно сказать даже в двух шагах от областной администрации. Построен он был в 1937 году и снаружи выглядит даже нарядно. Однако внутри – на лестничных площадках и в квартирах – полный упадок: межэтажные деревянные балки просели, полы от этого, что горки. По потолку и стенам трещины, сколько их ни замазывай и ни забеливай, прикрытые местами обоями. Окна страшные, щелястые настолько, что соленья, оставленные на подоконнике в кухне на ночь, замерзают в банках. И это ещё при заклеенных рамах. Батареи парового отопления – здоровенные чугуняки, а тепла от них мало. Сантехники же, когда их вызываешь, только руками разводят в ответ на жалобы. 15-17 градусов в квартире зимой и едва теплая водичка из крана – это не к ним…
По графику советских времен наш дом должен был ремонтироваться аж в 1987 году. Но теперь новые времена! Времена дикого капитализма то есть. От владельца нашего дома – чаеразвесочной фабрики – остались лишь руины. Поэтому насчет ремонта сейчас ответ один: «Квартира приватизирована – делайте ремонт сами».
Ну, что это у вас всё такие мрачные мысли и краски? - изумится иной оптимистичный читатель. – Везде же только и слышишь о постоянном повышении пенсий, улучшении благосостояния пожилых россиян. Валоризация даже какая-то вроде идёт. И пенсии повсюду должны быть не ниже прожиточного минимума, как утверждают руководители страны…
Должны-то должны, да вот только концы с концами что-то никак не сходятся. Как этот «прожиточный минимум» тугодумцами региональными, федеральными ли определяется – вообще уму непостижимо. Я не знаю, каков «прожиточный минимум» в нашем регионе, но зато точно знаю, что на пенсию прожить невозможно!
Вышел я на пенсию в июле 2008 года, проработав до этого не менее тридцати лет в различных должностях. Отработал бы и больше, только последние пять лет, допустим, официально нигде не числился. Это была настоятельная просьба жены и сына, наблюдавших мои метания между писанием статей для родной редакции и тем, что, по большому счету, собственно писанием и является: рассказов и повестей. На рассказы и повести сил у меня после журналистской работы, дающей гарантированный кусок хлеба, часто не оставалось. Ни душевных, ни физических. И это постоянно раздражало: разрыв между существом и существованием. Между призванием и зарабатываньем средств «на прокорм». Тем более что годы стремительно мчались, а сделанного в литературе казалось так мало. И спасибо огромное моим родным, что они из этого круговорота, где я словно белка в колесе бегал, выдернули меня. И что я сумел написать за эти годы и издать две очень неплохие, судя по отзывам читателей, книги…
Однако «пожировать» мне пришлось недолго. И подтверждают этот факт именно те бумажки и квитки, к которым я раньше благодаря своим близким относился как к чему-то не самому важному в жизни и которые, как оказалось, являются совершенно точным отражением этой жизни. Во всяком случае, отражением материальной ее составляющей – бытия, так сказать. В апреле 2009 года умерла моя жена – из-за непрофессионализма врачей, вдруг, в одночасье… И я остался один на один с этим бытием.
Пенсия моя составляла к тому времени 4552 рубля 24 копейки. Этой суммы, увы, не хватило, чтобы заплатить за нашу трёхкомнатную, в 56 квадратных метров, квартиру. В первый месяц я потратил (все цифры привожу по квитанциям оплаты) 2772 рубля 10 копеек на жильё. На телефон (Интернет, абонементная плата, переговоры) – 1926 р. 56 коп. На электроэнергию – 300 рублей. Итого: 4698 р. 66 коп. То есть коммунальные «услуги» (слово это могу взять только в кавычки, ибо качество этих услуг очень слабо различимо) «съели» на 146 рублей 42 копейки больше того, что я получил от государства в качестве благодарности за то, что участвовал во всех его делах и многих достижениях долгие годы! Иными словами, государство мне сказало: «Что-то ты, братец, слишком как-то разошёлся – не по средствам живешь, не по чину!»
И я, признаться, запаниковал – не на шутку. А на что же жить?! И как жить? Ведь у меня даже нет своего огорода, как у того деда из Токмы, с которого он кормился. Тем более что цены практически на всё как по команде при каждом повышении пенсии тут же шли вверх…
«Отказаться от Интернета? Но им пользуюсь не только я, но и сын, постоянно рассылающий в различные организации свои резюме и пытающийся безуспешно, вот уже больше года, устроиться на работу, соответствующую его университетскому образованию. Да и даст это полторы тысячи экономии, не больше. Два раза за продуктами на рынок сходить. Ну, если очень экономно – три. Но месяц на такую сумму вдвоём всё равно не прожить! Тем более что сын мне пока ничем помочь не может. Сам перебивается случайными заработками, да ещё за учёбу в «художке» платит. Ну, ладно, после жены – спасибо Лимнологическому институту и сотрудникам её лаборатории – у нас есть какие-то деньги. Но что делать, когда они закончатся?..».
А тут ещё, как на грех, башмаки прохудились. И надо бы купить новые. А на что? Разве что потерпеть до тепла – слава богу, уж март наступил, так что скоро можно будет на демисезонную обувь перейти.
Но, как известно, беда не приходит одна. Она тянет за собою целую вереницу всяких бед, неудач. Вот и у меня за этот год вдруг как-то повылезали неведомые дотоле болячки и давление безжалостно, подобно ценам, полезло вверх. И надо бы лечить, но чем опять же, на какие шиши? Выписанные врачом лекарства, снижающие давление, я купить элементарно не смог – цены на них были значительно выше даже самого высокого моего давления.
В общем, получался какой-то замкнутый круг. Я чувствовал себя волком, обложенным со всех сторон красными флажками. И как тут не вспомнить Василия Макаровича Шукшина с его горькой фразой: «Простому человеку во все времена живётся непросто». И действительно, вспоминая своих родителей, я помню, что они постоянно, по выражению мамы, «выкручивались», дотягивая от зарплаты до зарплаты. Всю жизнь они честно трудились, а выйдя на пенсию, не только сами кормились со своей «дачёнки», но и нас с сестрой с неё же подкармливали. При этом мама моя больше сорока лет проработала медсестрой в различных лечебных заведениях, однако пенсия у неё была, увы, совсем не соответствующая величине ее стажа. И хотя отцу повезло больше – он успел повоевать с Японией в Великую Отечественную войну и потому пенсия у него была пошибчее – на неё тоже в какой-нибудь Пхукет всё равно не съездить было…
Недавно встретил на улице, как раз перед 8 Марта, выпорхнувшую из такси давнишнюю свою приятельницу, удачно вышедшую в своё время замуж за чиновника, который стал потом «видным областным политиком», постоянно куда-то избиравшимся. То в городской, то в областной парламент, то ещё куда, уже подальше от Иркутска, зато поближе к Москве. Так вот эта весёлая щебетунья бальзаковского возраста, вся уже в меру обожженная солнцем, поделилась со мной от полноты чувств и оттого еще, наверное, что загар её не остался незамеченным, предпоследними своими новостями.
Это я в Таиланде, на Андаманском море так загорела. Мы туда с друзьями уже не первый год недельки на две в конце зимы ездим. Из стужи в лето – нырк! Здорово! И тебе советую. Это дешевле, чем в Сочи. Съезди, развейся!
Как-нибудь съезжу, - промямлил я.
Нет, ты действительно съезди! Это действительно в кайф! – настаивала она.
Да съезжу-съезжу! – пришлось пообещать мне – безо всякой, впрочем, надежды на выполнение обещания.
Ну, пока!- проворковала «шоколадка», чмокнув меня по старой памяти в щёку. – Извини – куча дел! Маникюр надо сделать, причёску соорудить. Мы вечером на банкет идём. У друзей годовщина новой фирмы!
И она улетела, унося с собой запах неведомых мне духов и полноту жизни. А я побрёл своей дорогой, размышляя о куда более приземленных палестинах. И не было в душе ни зависти, ни злости, а было только то, что было: «К сестре бы, в Ангарск, съездить. Давно не виделись. Да вот цены на автобус поднялись… А сейчас надо пойти хлеба купить, молока. И что-то еще…».
В стихотворении одного уже ушедшего из жизни ангарского поэта есть такие строки: «Когда бы не проблемы молока, они б ушли, как эти облака…». Такие строки всегда делают грустные мысли чуть веселее. Даже если на небе в этот момент нет никаких облаков и само небо серое, низкое – как жизнь большинства наших соотечественников.
«Впрочем, всё не так уж безнадёжно. Немцы вот «по мылу» прислали предложение – снова собираются перевести мои «Байкальские повести». Значит, будет хороший и даже, не исключено, очень хороший гонорар. В разы превышающий скромные гонорары, начисляемые (а нередко и не начисляемые вовсе) за творческий труд в нашей стране. Значит, ничего, выживем как-нибудь. Тем более что за нынешний февраль пенсия моя составила уже 5982 рубля 48 копеек, а с первого апреля ещё грозятся добавить.
…Правда, плата за коммуналку с Нового года тоже увеличилась, и не на копейки. И цены продолжают лезть вверх как очумелые – как будто те, кто у власти (а значит, и при магазинах), в Пхукет собрались не только съездить «поджариться» в очередной раз, а уже жить там регулярно и на полную катушку. И может быть, права та старушка, которая стояла передо мной в очереди в социальном магазине – когда, закончив разглядывать ценники, вздохнула устало и прошептала: «Лучше бы уж они совсем не набавляли пенсии. А то шуму много, а толку мало…»?
Владимир Максимов
От редакции: На днях вышла из печати новая книга Владимира Максимова «Куда всё это исчезает…». Книга представляет собой сборник избранных произведений и посвящена жене писателя – Наталье…
Мы всей семьей уже три года живем в общежитии маневренного фонда. У нас четыре комнаты: в одной - мы с Сережей и тремя младшими Ульяной, Аней и Русланом, в соседней комнате - девочки-близняшки, а напротив нас - сыновья Дима с Лешей. Наша комната - 17 квадратных метров.
Было время, когда я снимала маленькие комнатушки и отдавала детей в интернат, где их кормили, одевали, обучали и присматривали за ними. Это 180 километров от города. А на каникулах они приезжали ко мне. В интернате учились четверо детей: Дима с Лешей с первого до шестого класса, Надя с Ларисой с первого по третий. Как только четверть заканчивалась, работники интерната привозили детей во Псков, и я их забирала.
Чтобы снять комнату в 12 квадратных метров, мне нужно было заплатить четыре-пять тысяч рублей. А зарабатывала я пять-пять с половиной тысяч рублей плюс детское пособие. Прокормить детей и обеспечить им школу самостоятельно на эти деньги я была не в силах. Забрали мы детей, когда мужу с работы предложили помощь. У них было бесхозное нежилое помещение, которое никто не снимал, - ни отопления, ни водопровода. Мы поставили печку, обустроили кухню и комнату и решили забрать детей, чтобы наконец-то жить вместе. Здесь нас нашла соцзащита, и начались разговоры о том, почему мы никуда не обращались. И уже после всего этого мы переехали сюда.
Семья Васильевых
Младшая дочка Ульяна (три года) играет с очками. Рядом дочь Анна и племянник.
Семья Васильевых
Слева: сын Руслан помогает готовить обед.
Справа: младшие дети играют в комнате.
В нашей комнате три дивана, шкаф, телевизор - в общем, все самое необходимое. Каждый раз зимой мы все утепляем, дует изо всех щелей. Стены обшарпанные - это не то слово. В коридоре мы поставили кое-какую мебель, чтобы их не было видно. Штукатурка вся обваливается.
Нам сказали, что через дорогу есть общественная баня, а ванна в этом здании не предусмотрена Когда мы переехали сюда, нужно было все красить, штукатурить, клеить обои. Проводку на кухню муж сам проводил. Ванны в здании не было. Нам сказали, что через дорогу есть общественная баня, а ванна в этом здании не предусмотрена. Так что первое время мы в баню ходили, долго копили, чтобы поставить душевую кабину и бойлер. Муж взял кредит. У нас на этаже была пустая кладовка, где у предыдущего коменданта стояла ванна. Тут мы и поставили душ. Ремонт в коридоре не получилось сделать: нужно отбивать сначала старую штукатурку, а она осыпается сразу до бетонных плит, поэтому мы трогать не стали.
Муж у меня работает на автомойке. Когда чаевые приносит, еду покупаем. Остальное, в том числе и мое пособие по уходу за детьми, уходит на погашение кредита. Мы брали 100 тысяч рублей, а отдать нужно 150 тысяч рублей. С этими тратами мы еще не собрали Руслана в школу: обувь у нас для него есть, брюки нашлись, а портфель две-три тысячи рублей нам не по карману. Ребенку нужна уличная и сменная обувь, но мы будем покупать что-то одно.
В общежитии на нашу семью, бывает, косо смотрят, многие говорят: «Вы что, дураки, иметь столько детей?» И удивляются, как мы в такое время решаемся иметь столько. Но было время и сложнее: меня даже уговаривали отказаться от детей. Когда двое старших только ходили в садик, а на руках у меня оставались двое годовалых близняшек, я обратилась в первый и последний раз в администрацию - но они сказали, что никакой помощи предложить не могут. Единственное, что можно сделать в этой ситуации - написать отказ от близняшек и указать причину: нет своего жилья и стабильного дохода. Тогда двух младших детей заберут. А через полгода, если я предоставлю справки о том, что у меня есть свое жилье и стабильная работа, детей мне вернут. Но если не предоставлю, заберут не только двух младших, но и остальных. Либо, говорят, живите как живете. После этого я никуда не обращалась.
Семья Васильевых
Дочка Лариса гладит белье, рядом - Ульяна.
По поводу получения своего жилья нам ничего не известно. В очереди мы стоим уже седьмой год, а материнский капитал у нас не тронут. Нам полагается субсидия почти на 500 тысяч рублей, но вложить эти деньги некуда. Квартиру на них даже в строящемся доме не купить. А дом на участке за эти деньги выйдет в 32 квадратных метра, если мы будем экономить на коммуникациях. Мы, правда, согласны и на это, но оформление документов на строительство стоит денег, которых у нас тоже нет.
Тарасовы, Саратовская область
Валентина и Андрей, Вера - четыре года, Соня - пять лет, Коля - семь лет, Ваня - 10 лет, Лида - 13 лет, Паша - 14 лет, Лена - 20 лет
Семья Тарасовых
Фото: из личного архива
Когда-то у нас была квартира. Потом мы ее решили продать, потому что должен был родиться Ваня, четвертый ребенок, и становилось тесно. В 2000-м году мы приобрели деревянный дом в 50 квадратных метров, которому больше ста лет. С тех пор каждый год мы постепенно обустраиваемся, ремонтируем.
Коммуникаций не было - воду мы проводили сами. Через год после переезда унитаз поставили, через два - газ протянули на кухню. Проводить все коммуникации для нас дорого, поэтому все сделано без проекта и неофициально. И газ проведен на свой страх и риск - сверху вниз, прямо в подвал. На цокольном этаже баллоны с газом нельзя держать - можно не заметить утечки. Но нам и на первом этаже рядом с кроватями баллон не поставить. Поэтому, как только мы накопили на газ и его провели, сделали кухню в подвале. Находиться там было невозможно - подвал тогда не отапливался. На первом этаже стоял старый котел для обогрева дома, но толку от него было мало. Мы только через 12 лет смогли поменять его на новый.
Семья Васильевых
Детская обувь в шкафу.
Семья Васильевых
Слева: рабочее место Дмитрия - он планирует учиться на программиста
Справа: надпись на двери детской
Сейчас у нас в доме для нас с мужем и двух младших Веры и Сони на первом этаже нет места, мы вчетвером спим в подвале. Там стало тепло после установки котла, а на первом этаже, наоборот, теперь прохладно, и чувствуется резкий перепад температур между подвалом и первым этажом. Но пока живем так - все равно денег хватает только на питание и то с трудом. Еду закупаем на оптовой базе, вещи в секондхэнде. Купить портфели, наверно, сможем только к ноябрю. Впридачу каждому ребенку на школьный обед нужно 20 рублей в день. На четверых учеников в неделю это ощутимая сумма.
В доме для нас с мужем и двух младших Веры и Сони на первом этаже нет места, мы вчетвером спим в подвале
Окна меняли постепенно. Когда окно надо было менять, а средств не было, мы для тепла закрывали его картоном. На первом этаже потолок сделали пластиковыми плиточками. На полу постелили дешевый ковролин. Душ стоит без ремонта. Мы устанавливали его наверху вместе с туалетом. Доски прогнили, поэтому еще один туалет мы установили в подвале, а на душ не хватило. Пол прикрыт линолеумом. От воды он полопался, и пол стал совсем неустойчивый. Когда ходишь, все хлюпает. Того и гляди провалятся доски.Муж у меня работает священником на приходе и получает 15 тысяч рублей. Теперь, когда Вере исполнилось четыре года, и она пошла в садик, я мужу помогаю при храме: продаю утварь в церковной лавке, пою в церковном хоре на клиросе, полы мою. За всю работу в целом получаю почти семь тысяч рублей, и три тысячи составляют детские пособия. Сейчас мне придется отказаться от подработки, так как дети пойдут в школу. У нас Коля, Ваня, Лида и Паша - школьники, Лена в Москву поступила, учится и подрабатывает, мы уже ей не помогаем, а Вера с Соней в садике. Учеников нужно будет водить по секциям, делать вместе уроки. Времени у меня на работу, а тем более на ремонт, не будет.
Ремонтные работы по дому нескончаемые: детей много - то дверь сломается, то замок, то окна друг за другом меняли. Делаем ремонт в одной комнате - живем в другой. Чтобы отдохнуть от этих нескончаемых работ, мы выбираемся в детский парк на карусели. У нас как у многодетной семьи на это отведен один бесплатный день в месяц.
Данилины, Воронежская область
Татьяна и Алексей, Маша - семь лет, Миша - 11 лет, Света - 13 лет, Саша - 15 лет, Даша - 18 лет, Гриша - 20 лет, Алла - 24 года, Вера - 28 лет, Катя - 33 года
Пять лет как смогли купить этот дом с помощью материнского капитала и переехали. Старшие - Даша, Гриша, Алла, Вера и Катя - все работают в Воронеже, снимают там квартиры, а мы с мужем и Машей, Мишей, Светой и Сашей живем здесь. В 2010 году мы взяли кредит, чтобы провести в дом отопление, и заменили окна. Живем вшестером на первом этаже. У нас один зал на всех. На втором этаже кроме отопления ничего нет. На крыше голый шифер, зимой попадает снег, приходится бегать его убирать, чтобы он не растаял и не потек к нам на первый этаж. Если вниз потечет вода, полы, обои, стены, - все придется выкидывать и переделывать. Мы стелем целлофан и в нем выносим нападавший снег. В этом году снега было много, пришлось побегать.
Семья Васильевых
Лариса гуляет с детьми
Семья Васильевых
Прогулка
На кухне и в ванной пол бетонный, покрыт линолеумом. Летом еще терпимо, зимой холодно. В дождливое время возле дома мы бросаем на землю остатки шифера, чтобы было, на что наступать и где ходить. Вокруг дома образуется одна большая лужа, земля размокает и ходить невозможно. Без шифера и в обычной обуви не пройдешь. Мы уже думали о том, чтобы продать этот дом. Но муж говорит, что время сейчас неподходящее. Так что приходится жить.
На крыше голый шифер, зимой попадает снег, приходится бегать его убирать, чтобы он не растаял и не потек к нам на первый этаж
Раз в три года мы берем кредиты. Диван, например, купить, стол письменный. А сейчас у нас две кредитных карты, и моя мама еще кредит взяла на свадьбу внучке. Так что мы расплачиваемся, нам уже не до бетонных полов. Порой отчаяние берет.
Мы ведь, чтобы даже оплатить отопление в доме, постоянно в долгах. Сначала занимаем шесть тысяч рублей, оплачиваем квитанции, потом нам перечисляют субсидии, и мы возвращаем долг. В общем, я сама не понимаю: это чудо божье, что мы живем еще. Если задумаешься иногда, кажется, что совсем не выбраться.
Семья Данилиных
Фото: из личного архива
К школе тоже детей надо подготовить. Учителя звонят, говорят: «Сдайте полторы тысячи рублей - нужно шкафчики поставить». Какие шкафчики? У нас дома три дивана: наш с мужем, Саша с Мишей на одном, Маша со Светой на другом. Мы себе мебель не можем позволить, а вам шкафчики! У меня из дивана пружины торчат, рядом стол стоит со стульями, да и все практически. У детей в комнатах есть столы, кровати, полочки для вещей. Другим родителям и учителям то, что мы не можем сдать денег, не понять. И люди не стесняются нам говорить: «А что ж вы нарожали-то столько, а денег сдать не можете?» Дети со школы приходят, и начинается: «У меня ботинок порвался, а нам надо тетрадей купить, а нам сдать в фонд класса…» Я даже не пытаюсь подсчитывать эти расходы, потому что это нереально.
Это чудо божье, что мы живем еще. Если задумаешься иногда, кажется, что совсем не выбраться
Единственная стабильность в деньгах - это моя пенсия. В месяц я отдаю своей маме по семь тысяч рублей, чтобы гасить ссуду, отдаем за кредиты, и у нас по нулям. Тысяча рублей - это детское пособие за четверых. Нам обещала помочь с ремонтом дома администрация. Мы писали письмо - пришел ответ, что нам могут оказать помощь на 80 тысяч рублей. После этого прошел год - я решила сходить и узнать. Глава администрации рассмеялся мне в лицо и карманы вывернул - сказал никакого письма от нас не приходило. Был еще случай, когда нам нужна была лестница на второй этаж. Я записалась на прием, пришла, рассказываю. Говорю, лестница нам нужна, а то ребенок упадет, нас потом обвинят в том, что нет надлежащих условий. Ну и они за это зацепились, сказали: «Да, вот, доходишься, допросишься, что и детей могут забрать». Я еще раз попробовала с этой лестницей поспрашивать, мне замглавы местной администрации сказала: «Голову надо иметь, когда рожаешь». Ну мы никуда и не обращались больше. Крутимся сами.Трубниковы, Курская область
Надежда и Иван, Полина - три года, Прохор - шесть лет, Карина - 10 лет
Мы снимаем шпальный дом 60 квадратных метров. Спальня у Карины два на четыре метра, зал четыре на три метра, наша спальня два на четыре метра. Чтобы купить свой, нужно 700 тысяч рублей. Мы все откладываем, откладываем… Но хватает только на аренду - три тысячи рублей в месяц. Дом, который мы арендуем, был совсем ветхий, его перестроили немного и начали сдавать. Пол был из досок, мы его заново перестилали, чтобы детям было тепло.
Семья Васильевых
Аня на кухне
Девочка пойдет в четвертый класс, а я с Полиной и Прохором дома, Прохор у нас не разговаривает, у него инвалидность. Так что мы с двумя детьми постоянно дома. Они играют, телевизор смотрят, попишут, порисуют и больше ничего. Муж у меня подрабатывает на стройке. Последний раз за подработку ему заплатили 20 тысяч рублей. Как зарплату получил, пошли долги отдавать. Я собираю документы в соцзащиту, чтобы выделили денег ребенку на лекарства. Ждать не знаю сколько, месяц наверное. Как перечислят. Два года назад я получала пособие за ребенка, Карина тогда в первый класс пошла. В этом году мне сказали: «Нельзя! Дают только тем, у кого больше двух детей школьники». А раз у меня ребенок-инвалид, надо собирать документы, может, дадут. Я все собрала, отнесла, жду.
Детского сада у нас нет, поэтому до школы детей я воспитываю сама. У нас был детский садик, но из него сделали церковь. Так что мы с детьми сидим дома.
Были еще тумбочки, но они уж совсем ветхие, сыпались, пришлось выкинуть. Всей мебели лет тридцать. После свадьбы десять лет жили с родственниками, со свекром, свекровью и деверем. Спали с мужем и Прохором в одной комнатке на диване, Карина - с бабушкой и дедушкой, и в проходном зале - деверь. Были постоянные скандалы, но мы терпели до последнего, думали, все наладится. Потом они нас начали выгонять из дома, постоянно спрашивать, когда мы уже съедем. И мы съехали.
В нашем доме нет воды, мы ходим за ней на колонку и платим 500 рублей в месяц. В том году в наш дом провели отопление, газ уже был. Из мебели у нас по минимуму: в нашей комнате стоят два дивана, дубовый шкаф на всех и стол - больше ничего. Были еще тумбочки, но они уж совсем ветхие, сыпались, пришлось выкинуть. Всей мебели лет тридцать. Купили в том году Карине письменный стол, когда нужно было идти в школу, койку купили.
Семья Васильевых
Лариса помогает детям с уроками
Семья Васильевых
Слева: детская
Справа: Дима, 16 лет
Мы деньги постоянно занимаем у знакомых, даже в магазине. Меня здесь знают, поэтому дают в долг. Придешь, купишь еды сразу на 10 тысяч рублей, через месяц отдаешь. Где с зарплаты мужа отдаем долги, где с детских пособий. Приходится экономить. Не живем, а выживаем. Моя мама помогает, дает нам немного денег со своей пенсии в шесть тысяч рублей. А свекор со свекровью помогать возможности не имеют: они платят с пенсии кредиты за газ, который проводили. Им еще пять лет выплачивать по три тысячи рублей в месяц.
У нас все так живут. Обращаются за помощью в жилье, а им отвечают: «Нечего жаловаться, у вас все есть». Дети у всех вырастают и продолжают жить с родителями. В этой ситуации понимаешь, что помощи ждать неоткуда, детей бы поднять на ноги. Тут уже не до беготни по инстанциям и не до слез.
Янышины, Иркутская область
Анна и Сергей, Таня - год, Катя - три года, Ира - пять лет, Надя - 13 лет, Леша - 15 лет
Мы снимаем по договору социального найма дом 37 квадратных метров. Своего жилья у нас нет и никогда не было. Раньше квартиры по соцнайму выдавали в двухэтажках - старые и холодные помещения. Со временем у кого-то из жильцов появилась возможность уехать к родственникам, кому-то свое жилье помогли купить. Так получилось, что мы сначала тоже снимали квартиру, а потом остались там одни. На первом этаже вода в трубах превращалась в лед. Наша семья год добивалась от администрации, чтобы нам хоть что-то выделили, потому что нормально жить там было невозможно - мы там заживо замерзали. Через год нам выделили вот этот дом.
Живем мы здесь шестой год. Условия не сказать, что лучше, но нам другого не дают, говорят, больше жилья для расселения нет. Материнский капитал мы еще не получили. Для начала надо найти время между всеми подработками. Когда все же соберешься и доедешь до пенсионного фонда, там огромные очереди: чтобы попасть в очередь на прием к чиновнику, нужно отстоять несколько часов за талоном на прием. Чтобы съездить в город, нужно потратить 200 рублей туда и 200 рублей обратно. А ехать нам до пенсионного два часа.
Семья Васильевых
Лариса и Аня
Семья Васильевых
Слева: Ульяна смотрит, как отец ведет в школу Руслана
Справа: семья утром
В доме у нас небольшая кухня, где спят трое детишек: Ира, Надя и Леша. А мы с мужем и двумя младшенькими Таней и Катей спим в зале. Стены - сырая штукатурка. Между окном доски прогнили, поэтому зимой поддувает, и окна полностью замерзают. При минусовой температуре дети ходят у нас в теплых носках, а те что помладше, в валенках. Часто болеем из-за постоянных сквозняков.
Коммуникаций нет. Греем дом печкой, моемся в общественной бане. За шесть лет построили сарай, чтобы складывать туда лопаты и грабли. Недавно нам добрые люди в помощь выделили кур. И мы из досок сделали для них утепление в сарае. Еще коз помогли приобрести. Теперь у нас есть свое небольшое хозяйство.
При минусовой температуре дети ходят у нас в теплых носках, а те что помладше, в валенках
Мне тут одно письмо пришло, цитирую его полностью: «Здравствуйте. Мы живём в Белгородской области, хутор Валковский, в шестиквартирном бараке. Нас администрация не включает в программу переселения, так как не признает дом аварийными. Мы раньше относились к совхозу Дмитротарановский, совхоз распался, наши земли забрал в аренду колхоз им. Фрунзе Горин В.Я, а мы остались без баланса. Барак без удобств все на улице. Барак из жужалки литой. Живут здесь одни пенсионеры, которые проработали всю жизнь в совхозе и оказались никому не нужны. Отопление электрическое и печное. Администрация у нас Щетиновского сельского совета, а до 2005 года относились к Краснооктябрьскому сельскому совету. Просим Вас попробовать нам помочь».
Пообещал жильцам приехать и приехал.
Хутор расположен в 30 км от города Белгорода. В нем около 15-ти домов. Раньше хутор жил и процветал, пока не закрыли последний совхоз. Сейчас тут жизнь остановилась. Практически остановилась...
Я без особого труда нашел барак. Дом был построен для временного проживания в 1958 году. Тут находится 6 квартир. Вернее даже 5 - одна квартира полностью сгорела. Проживают пожилые люди, которые всю жизнь проработали в совхозе. Одна из бабушек - ветеран труда!
Когда жильцы обратились в администрацию Белгородского района включить их в программу переселения, им ответили, что сначала нужно квартиры приватизировать. Ок, приватизировали с горем пополам. Но что-то пошло не так.
По просьбе жильцов провести комиссию и признать дома аварийными, администрация вынесла иное заключение и признала эти полуразрушенные лачуги пригодными для проживания.
После многочисленных обращений жильцов к ним приехал депутат Белгородской областной думы Геннадий Шипулин. Он даже не стал заходить в квартиры, а только сказал: "Все это надо снести трактором". Но что-то опять пошло не так. Тракторы не приехали.
В середине 2016 года приехал глава Белгородского района Александр Сергиенко. Обещал решить их проблему. Спустя месяц из администрации района пришел очередной бюрократический ответ - мягко отказали.
Куда только жильцы не писали, но увы, их проблемы никого не интересует. На их письма - только одни бюрократические ответы.
Давайте я вам покажу этот барак и вы сами посмотрите в каком он состоянии.
Этот барак на фото на первый взгляд кажется заброшенным и давно забытым. Но тут живут люди.
Ветхому жилью уже не помочь частными вмешательствами. Но, несмотря на многочисленные нарушения строительных норм, барак до сих пор не признан аварийным. Почему?
В феврале 2016 года заместитель главы администрации района, руководитель ЖКХ, Шопин прислал ответ. В нем написано, что межведомственная комиссия провела обследование дома, по результатам которого принято решение о необходимости и возможности проведения капитального ремонта этого дома.
Какой тут капитальный ремонт? Этот барак надо снести и людей пересилить. Как гласит закон!
Изобретательность проявили. Когда оконный проем практически вывалился наружу, а в стене образовалась огромная щель, пришлось спасаться от влаги, проникающей прямо в комнату. На пенсию в 8 тысяч рублей мало что сделаешь.
Словно российская глубинка в миниатюре. Это кухня.
Погреб.
Может ли человек жить в доме, в котором протекает крыша, разваливается фундамент, стены, взбухшие от влаги, вот-вот рухнут? Очевидно, что нет. А вот у властей на этот счет, похоже, свое мнение.
Со слов жительниц этого «дома», они неоднократно обращались в Администрацию Белгородского района, но дать конкретный ответ, как решить их проблемы, им не могут. Или не хотят?
Сделав буквально первый шаг в квартиру уже не чувствуешь себя в безопасности, здесь стены крошатся в руках, а потолок грозит рухнуть на голову. Страх стал привычкой. С ним засыпают и встают жильцы этого дома.
Газа и воды тут нет. Топят дровами. Моются в тазиках. Это барак, цивилизация в котором остановилась давно. Обратите внимание на чистоту. Жильцы стараются поддерживать порядок как могут.
Жильцы стараются поддерживать порядок.
Воду носят из ближайшего колодца.
Сразу видно, что люди тут живут чистоплотные, хозяйственные.
В доме прохладно, хотя топится печка и работает электрообогреватель. Пол, засланный ковром, все равно ледяной.
— Особенно боюсь сильных морозов, — признается бабушка. — Печку надо кочегарить чуть ли не круглые сутки, а дом старый. Вот и соседи в таком же положении. Среди жителей все старые и больные. Недоглядят за печкой — а вдруг полыхнет? — продолжает она.
Стены текут, печка, сами видите - сыпется.
Попасть на прием, чтобы решить наши проблемы, мы не можем, - рассказывает мне Галина Григорьевна.
- Пытались попасть к Савченко (губернатору), но нас туда никто не пускает. Никому мы не нужны. Почему мы, жители, должны бороться с администрацией? Там что, нелюди работают? - продолжает она.
И заплакала...
Куда мы только не писали. Вот письма Президенту и депутатам, но никто не хочет нам помогать, - рассказывает мне Галина Григорьевна.
Вот посмотрите, Сергей, на полы - там дыры с кулак. Вот, пытаюсь их как-то заделать, - говорит она мне.
Дом строился как временное жилье, фундамента у него нет, на столбы положили щиты — это и есть пол. По сути, пол сегодня лежит на земле, все снизу давно сгнило, поэтому натопить дом невозможно. И отремонтировать — тоже.
— Боюсь, ничего у нас не изменится. Умрём мы здесь. В один прекрасный день обрушится на нас строение, — в глазах пенсионерки стоят слёзы.
Сказать, что условия жизни в доме ужасные - ничего не сказать. Одинокие женщины, проживающие в нём (а точнее - выживающие), буквально брошены на произвол судьбы. В доме нет ни воды, ни отопления, ни канализации. Окна, двери, потолки и стены держатся на добром слове.
Только стоит поднять взгляд наверх, как становятся видны разводы на потолке и стенах.
Анна Андреевна тоже все свою жизнь проработала в совхозе.
— Нам не нужны квартиры в городе или дома, пусть тут построят нам комнатки, и мы будем доживать свои годы. Нам много не надо, чтобы вода да газ был. У меня пенсия 8.200 рублей, 5 из них я отдаю на дрова. Зима в этом году холодная, обогреватель не справлялся, - говорит она мне.
К падению "метеоритов" в этом доме всегда готовы. Уже не раз от потолка отваливались огромные глыбы, чудом не задев никого из жильцов.
Я думаю, что здесь не надо быть экспертом - это абсолютно аварийный дом, который разваливается просто по частям.
Больше всего меня поразила 80-летняя бабушка, которая проживает в этом бараке с момента постройки. Нина Андреевна является ветераном труда. Сын ее проживает тоже в этом бараке вместе со своей семьей. Её комната находится в аварийном состоянии: рушащийся потолок … заклеен скотчем, чтобы хоть как-то удержать падающие куски, двери и окна сгнили, рядом находится сгоревшая комната. Несмотря на состояние здоровья, баба Нина, как ее зовут соседи, намного человечнее многих здоровых людей в расцвете сил и все еще заботится о тех, кто тоже беззащитен - у нее живут несколько котов, которых она кормит и поит. Она, как и все её соседи, очень хочет хоть немного пожить в теплой квартире с горячей водой. Но почему-то ветеран по-прежнему этого лишена.
Повсюду печное отопление.
Бабушка Нина интересный собеседник. Она рассказывала много историй из своей жизни и работе в совхозе.
- Я всю свою жизнь отдала государству, работая днем и ночью в совхозе. А сейчас мне 80 лет и я никому не нужна. Государство обо мне забыло. Я даже искупаться по-человечески не могу. Во, дожилась, - говорит она плача.
Что мне ей сказать? Граждане великой страны, восстановившие ее из руин, отработали свое — и стали никому не нужны? Что приехали чиновники и приказали им так жить дальше?
На дворе 21 век, век новых технологий, иного качества жизни. Где-то стремительными темпами растут новые города, как например, в Китае, а у нас для жильцов бараков нет никакого Нового века: всё так же нет элементарных удобств - воды, туалета, а жизнь ежедневно подвергается смертельной опасности от разрушения своего временного жилья (а именно так переводится слово “барак”), ставшего, увы, постоянным.
Как известно, правительство поставило цель - избавиться от развалюх - бараков, которых еще хватает на просторах родины. Но процесс признания дома аварийным и переселение оттуда граждан оказался болезненным и сложным. Две стороны - жильцы старых домов и местные чиновники, ответственные за ликвидацию барака и переселение его обитателей, очень часто вступают в войну. Главный вывод, который сделал Верховный суд, проанализировав дела об аварийном жилье, звучит так - в основном судебные споры возникают из-за чиновников. Выражаясь точнее, из-за "ненадлежащего исполнения органами местного самоуправления, обязанностей, возложенных на них жилищным законодательством". Вы увидели этот барак и условия проживания этих людей, разве не аварийный? На мой взгляд - он аварийный и очень опасный для проживания. Я не знаю, почему комиссия решила иначе.
Верховный суд подчеркивает: если оспаривается заключение комиссии о непригодности дома, то местный суд должен обязательно проверить, был ли соблюден порядок принятия такого заключения. Часто под вопросом оказывается компетентность проверяющих. В качестве примера приводится иск граждан, которые написали, что к оценке состояния их дома не привлекли специалистов, а чиновники оценили состояние дома "на глазок". В нашем случае, мне кажется, комиссия так и поступила "на глаз".
Попробуем помочь этим людям. Тем более глава Белгородского района Александр Сергиенко не типичный чиновник-бюрократ, а хозяйственник! И он все это видел своими глазами и обещал людям помощь. Люди много не хотят, они хотят лишь человеческие условия проживания, которые заслуживают по закону. Или, может быть, кто-то считает, что они не люди?
продолжение следует.
Это не какое-нибудь селфи, а настоящая журналистика от сельского почтальона Натальи Зайчук. Девушка на мобильный телефон сняла свой специальный репортаж о выживании в родном поселке Северомуйск. Тепла здесь нет с начала декабря прошлого года. С тех пор температура на улице периодически опускалась до минус 40 градусов.
Натальи Зайчук , почтальон: «Посмотрите, как люди утепляют все, чтобы тепло не выходило, чтобы трубы не замерзли. Какие у нас дома красивые, в каком состоянии потолок. Как тут можно жить? Как? Не живем, а выживаем».
В таком бедственном положении находятся около 600 человек. Не отапливаются дома, магазины, разморожены дом культуры и библиотека. Местные жители вынуждены согреваться подручными средствами, центральные тепломагистрали полностью вышли из строя.
Как передает корреспондент Павел Сидельников , изначально поселок Северомуйск задумывался как временный на период возведения одноименного железнодорожного тоннеля на Байкало-Амурской магистрали. БАМ построили, но щитовые бараки остались. Неизвестно, сколько бы продолжалась эта пытка холодом, если бы не почтальон Наталья, которая решила рассказать о проблеме и выложила свои ролики в Интернет. Сразу после этого пришел отклик из областного МЧС с обещаниями помочь, а к девушке пошли люди со всеми своими проблемами.
В бараках считают, что чрезвычайной ситуации (с декабря 2015-го в поселке действует режим ЧС) можно было избежать, если бы не были допущены нарушения при реконструкции центральной котельной. Это подтверждают и в Следственном комитете. Сотрудники ведомства выяснили, что подрядчик, который выполнял работы, попросту их не доделал, хотя деньги получил в полном объеме.
Дмитрий Столяров , старший помощник руководителя СУ СК России по Республике Бурятия: «Осенью прошлого года при реконструкции центральной котельной поселка Северомуйск подрядчиком не была выполнена часть работ по наладке и испытанию 3 новых котлов модульной котельной. Однако местными чиновниками данное нарушение оставлено без внимания. И. о. руководителя администрации муниципального образования Муйский район Андрей Козлов подписал акты приемки выполненных работ, на основании которых цена муниципального контракта оплачена полностью».
В результате практически сразу после запуска обновленной котельной произошла авария и размораживание системы тепло- и водоснабжения.
Пока тепло в батареи не пришло и разные службы проводят проверки, неутомимый почтальон Наталья продолжает фиксировать все последствия аварии. Она признается, что из-за этого слишком много времени стала проводить на морозе, но согревается надеждой вернуть тепло в рабочий поселок.
Наталья Зайчук : «Это очень печально. Мы не можем жить так дальше, мы выживаем, а не живем. Временный поселок остается без тепла и воды, люди находятся в своих квартирах. В пункты временного размещения они не хотят идти, потому что там невозможно находиться. Мы не знаем, почему так».
Сотрудники МЧС коммунальной аварии.
О том, как живут простые люди в России, писать трудно. Потому что больно душе… Многие не живут, а выживают. Особенно те, кто не привык изворачиваться, обманывать других, наживаться на чужом несчастье.
Лидер социалистов Сергей Миронов с горечью констатирует, что в России не живут, а выживают. http://mironov.ru/news/v-rossii-zhizni-net-est-vyzhivanie/ С каждым днем плодится очередной миллиардер, а народ все нищает и нищает.. Богатые люди, приближенные к власти получают триллионные доходы, покупают яхты и дворцы, а люди не могут свести концы с концами..
Россия уже позади Казахстана и Белоруссии по уровню жизни. Предприятия строятся с темпами Габона, а одни и те же рожи во власти - сытые, настроенные на запад, у которых дети шоппингуют и разбрасываются зелеными бумажками в Париже и Лондоне,- уже настолько обрыдли, что на них смотреть невозможно...
А ведь все равно на выборах опять "победят" выкормыши Хозяев жизни.. И опять одни и те же обещания...
Средний заработок россиянина по официальным данным
Так как живут простые люди в России? По-разному. Уровень жизни зависит от доходов. И вот тут человека, который ставит перед собой задачу узнать, как живут простые люди в России, накроет волна недоумения.
Статистика Федеральной службы выдаёт вполне приемлемую цифру – 32 600 рублей. Действительно, на такие деньги можно жить вполне достойно. Но это средний заработок, который получается, если разделить все доходы людей и простых, и богатых на общее число. То есть кто-то жирует, получая сто тысяч в месяц, а кто-то, и их большинство, довольствуется малым. Отсюда сам собой напрашивается вывод, что нарисовать для себя реальную картину того, как живут простые люди в России, исходя из этих данных, нельзя.
Реальные официальные зарплаты жителей России
Однако существуют и другие данные, по которым можно представить себе, сколько же получают простые люди за свой труд.
Например, если произвести расчёт зарплаты, опираясь на предложения работодателей, беря во внимание указанные в рекламных целях цифры, то в среднем это будет 27 521 рубль. К слову сказать, этим данным также нельзя доверять. Ведь здесь налицо «заманивание» людей, преувеличение реальных доходов. Во многих местах довольно высокий средний заработок получается благодаря тому, что большинство работников трудятся с превышением нормы рабочего времени, не на одну ставку.
Независимый социологический опрос показывает иную цифру, которая колеблется между 6000 рублями и 18000. И, как это ни странно людям с нормальным достатком, такие маленькие заработные платы, ниже прожиточного минимума, в России далеко не редкость. В провинции, например, нянечка детского сада – помощник воспитателя – может получать 5000 рублей. Уборщице в школе предлагают за полный рабочий день… аж 7000 рублей! Дворник может устроиться на работу с заработком от 3000 до 9000 рублей, опять же, если верить работодателям, подающим объявления о приёме на службу.
Вот и делайте вывод о том, как живет простой человек в России, выкручивается, сводит концы с концами, получая за работу сумму, которая меньше прожиточного минимума.
Примерные ежемесячные расходы за жильё
Львиную долю заработанных денег россиянин отдаёт в оплату коммунальных услуг. Чтобы проживать в однокомнатной квартире, гражданин России должен выплачивать от 1500 рублей и более ежемесячно.
Отдельным пунктом идёт электричество, телевизионная антенна, интернет. А это ещё около 1000 рублей.
Кстати, многие квартиросъёмщики получают квитки о дополнительной оплате капитального ремонта дома, в котором они проживают. Хотя в интернете публикуется масса материалов о том, что это делается незаконно. Там утверждается, что графа «ремонт» уже входит в общую сумму платы за жильё. Тем более что во многих домах состояние оставляет желать лучшего. Фотографии домов в кварталах людей не столь обеспеченных, чтобы покупать элитное жильё, ярко демонстрирует, как живет простой человек в России.
Транспортные расходы
Постоянно повышающаяся стоимость проезда в городском транспорте также не радует. Есть, конечно, определённые льготы, установленные для пенсионеров, школьников, студентов, ветеранов войны. Но так как живет простой человек в России, то зачастую вынужден пользоваться не муниципальным транспортом, дождаться которого очень трудно, особенно в час пик, а частным. А там все эти льготы являются фикцией.
В результате на проезд ежедневно, например, в Самаре с 1 июня 2015 года у мамы, отвозящей ребёнка в школу, а потом спешащей на работу, уйдёт (23*2)*2 (дорога до детского учреждения и обратно) +23*2 (путь на работу) =168 рублей. При шестидневной рабочей неделе это выльется в кругленькую сумму 4032 рубля. А если малыш ещё посещает какие-то секции или кружки, музыкальную или танцевальную школу, которые находятся далеко от дома, то транспортные расходы оказываются ещё выше.
Детство – беззаботная пора?
Попасть в муниципальный детский сад может далеко не каждый ребёнок. Многие детские учреждения из ещё сохранившихся после советского режима требуют (негласно) вступительный взнос, который колеблется от 5 до 50 тысяч рублей. Хотя, если мамочка заботливо встала на очередь ещё будучи беременной, то вероятность попасть четырёхлетнему малышу в детский организованный коллектив возрастает.
Школьникам также приходится постоянно платить то за ремонт, то за охрану. Кое-где поборы учиняются даже на зарплату уборщиц. Несмотря на указы, где говорится, что не следует идти на поводу руководства школ и платить им, родители выбирают из двух зол наименьшее, то есть платят, так как на детей «злостных уклонителей» падает нелюбовь педагогов. Их попросту терроризируют постоянными унижениями и придирками.
Как живут пожилые люди в России
Грустно сознавать, что после 45 устроиться на хорошо оплачиваемую работу очень трудно. Особенно сложно в этом плане приходится женщинам. В поисках служащих работодатели часто указывают возрастные рамки.
За границей этот факт был бы признан дискриминацией и мог фигурировать в судебном разбирательстве. Для россиян же это давно стало нормой. Поэтому множество образованных, квалифицированных работников, относящихся к данной категории (женщины старше 45 лет), вынуждены применять свои навыки и знания с половой тряпкой в руках либо за прилавком частника.
Наше правительство, к сожалению, часто закрывает глаза на тот факт, как живут в России. Обсуждение этих вопросов не то чтобы находится под запретом, но практически не выносится на всенародную арену.
Пришла пенсия – беда! Отворяй ей ворота…
Ещё хуже становится тогда, когда наступает пенсионный возраст. Средства массовой информации взахлёб восторженно славят правительство России за его заботу о пожилых: то прибавляют пенсии, то кредитные карточки старикам выдают. И всё якобы в ажуре.
Однако кредитные карточки дают пенсионерам возможность «перебиться» в случае недостатка средств от пенсии до пенсии, на них можно лишь отовариться в магазинах. Естественно, сельскому жителю зачастую уже не воспользоваться этой возможностью. А при снятии денег сразу же взимается такой громадный процент, да и на всю истраченную сумму идёт начисление 25% годовых. Хорошая помощь старичкам, нечего сказать. Создаётся такое мнение, что никто наверху даже не догадывается о том, как живут или выживают в России простые люди, а считают, что всем у нас сытно, тепло и радостно.
Но если бы пенсионерам так жилось хорошо, не стали бы они по собственной инициативе сидеть в любую погоду около магазинов и транспортных остановок, предлагая прохожим какие-то старые вещички, предметы, сделанные собственными руками, выращенные на своём участке овощи, цветы. Не стоит думать, что пожилые люди не умеют отдыхать. Вряд ли кто-то из них отказался бы от бесплатной путёвки в дом отдыха или санаторий, от поездки за границу или турне на теплоходе по Волге. Только вот не предлагают, увы. А собрать на такой отдых самостоятельно не у всех получается.
Деревня моя, умирающая…
Не затронуть проблем сельской глубинки нельзя, освещая вопрос о том, как живут люди в России. Жизнь людей там трудна до такой степени, что большинство горожан даже не могут этого себе представить. Работы практически нет, транспорт отменён, магазины и медпункты закрыты. Интернет часто отсутствует, а телевизор может транслировать лишь одну-две программы. Люди просто отрезаны от цивилизации. За хлебом и солью приходится в любую погоду добираться в более крупное село за пять-шесть километров пешком.
Конечно, так обстоят дела не во всех деревнях. Однако в большинстве мелких сельских поселений всё именно так. Говоря о том, как живут простые люди на границе России и Белоруссии, можно сказать то же самое: большинство сёл заброшено, а народу приходится выживать так, как получится.
Организация досуга детей и взрослых
Россияне уже давно привыкли заботиться о себе сами. Им надоело ждать, когда кто-то за их же деньги отремонтирует здание, в котором они живут, позаботится о красоте территории вокруг домов. Поэтому зачастую радуют глаз расписанные собственноручно местными умельцами стены подъездов. А старушки, скрипя суставами, с трудом высаживают перед домами цветы, поливают всходы. А некоторые даже умудряются оборудовать детские площадки удивительными поделками из мусора: лебедями из шин, скульптурами из пластиковых бутылок, домиками из пустой стеклотары.
Говоря о том, как живут люди в России, нельзя замалчивать вопрос об их свободном времени. Если сравнивать нынешнее положение дел с организацией досуга в советский период, то выигрыш будет не за современностью. Практически не функционируют сегодня бесплатные кружки, в которых людям разных возрастов можно собираться вместе, заниматься творчеством и просто общаться.
Поэтому особо следует отметить те редкие организации, где ещё сохранились альтруисты, прикладывающие усилия и тратящие безвозмездно своё время на работу с людьми. Таковыми являются, например, литературные объединения, где опытные писатели и поэты проводят занятия с начинающими, делятся своими наработками, помогают продвигать творчество непризнанных дарований.
Огромной любовью и признательностью людей самых различных социальных уровней пользуются фестивали авторской песни и поэзии, которые проводятся силами общественности. Приехать туда может практически любой человек и совершенно бесплатно принять участие как в образе зрителя, так и в качестве исполнителя собственных произведений.
